С камерой в руках молодой человек обходил всю Румынию, добрался до Австрии, США, России и даже Китая. В декабре 2015 он снял документалки: одну в Марамуреше, и одну в Донбассе. Об опыте пережитого там, о реальности, которую не показывают в новостях и историях, которые он узнал, читайте в интервью с ним.
– В зону конфликта ты попал вместе с музыкальной группой, частью которой являешься. Расскажи о ней и о том, как вы выбираете направления?
– Мы с группой пели в США, Украине, России. Мы собираемся только по необходимости, ребята работают с командой в США, в Европе я к ним присоединяюсь, как гитарист. У нас есть альбом, записанный в Молдове, на Полидиске. Для того, чтобы поехать в Донбасс, например, мои коллеги, семейные люди, оставляют все и приезжают, находят время. Мы друзья, миссионеры, у нас есть музыкальная группа и сердце для людей из Украины, России. Всего нас было пятеро, плюс несколько человек из Украины, которые к нам присоединились на пути. С ними же мы были в Сибири с компанией стоп-наркотик и стоп-суицид. В случае с Донбассом мы почувствовали, что нужны больше здесь и поехали морально поддержать людей из той зоны, спеть им и не в последнюю очередь помочь гуманитарно.
– Как вы собирали гуманитарную помощь?
– Часть собрали с помощью баптистской церкви, особенно сухой паек для военных и Библию на солнечной батарее. Но большую часть гуманитарной помощь собирали мы сами, те, кто поехал, особенно ребята из США.
– Какие населенные пункты Донбасса вам удалось посетить за две недели?
– Мы были в секторе С и секторе М зоны АТО (прим ред: антитеррористическая операция). Сюда входят города Славянск, Артемовск, Краматорск, Мариуполь, Восточный и прилежащие села в северо-восточном направлении. Часто мы посещали ненаселенные зоны, или окраины сел, потому что украинская армия в основном расположила силы по окраинам сел. Особый случай – Мариуполь, там силы расположены и внутри. Город сильно охраняется, потому что он крупный, по размерам, как Донецк, с портом, с населением около 600 тысяч человек и, самое главное, с одной из самых крупных металлургических фабрик в стране. На самом деле контрольные пункты разбросаны по всей зоне АТО, а движение транспорта после 19:00 запрещено по причине безопасности.
– Все-таки, вы поехали в опасную зону. Как выбирали маршрут? Вам кто-то помогал перемещаться?
– Мы все встретились в Одессе и направились в сторону Славянска, проехали более 14 часов. Маршрут был очень интересным. Чтобы добраться до какого-то батальона и пройти через его точки в определенной зоне, нужно познакомиться либо с солдатами, либо с капелланом (священником в униформе, который проводит какое-то время с солдатами). В зоне Славянска был один батальон, который стоял и на границе с Крымом. Там мы познакомились с капелланом из Херсонской зоны и вместе с ним организовали восемь концертов в секторе С. Пели песни из нашего репертуара, а также украинские песни и солдатские, такие, например, как «Воины света» Ляписа Трубецкого. В зоне С мы провели две ночи в центре для беженцев и еще на три нас приютили солдаты на своих позициях и местах дислокаций. Когда мы исколесили, насколько было возможно, зону Славянска, направились на юг, к Мариуполю.
Из Украины в ДНР: билет в одно направление
– Тебе выпало познакомиться со многими солдатами и простыми гражданами, которые пострадали из-за боев. Какова атмосфера там сейчас, когда все немного поутихло?
– Мы познакомились со многими молодыми солдатами, лет 20, которые еще то и не пожили толком, и с мужчинами лет 45, многие из них женаты, имеют детей, хотят, чтобы конфликт однажды закончился. Но для многих из этих солдат окончание конфликта означает контроль прежней границы с Россией. Мы даже подвозили одного солдата, который был ранен в плечо и возвращался после восстановления. Раненые не особо остаются на позициях, особенно сейчас, когда ситуация на пограничной территории более спокойная, хотя ночами еще бомбят с Востока в направлении Украины.
Противотанковые установки
– Выпало познакомиться и с солдатами-сепаратистами?
– Нет, чтобы узнать солдат-сепаратистов и вернуться потом домой, есть только один метод: заехать со стороны России и посмотреть, как оно, потому что из Украины в ДНР не попасть, там посты работают не так, как у Молдовы с Приднестровьем, там еще очень горячо. Это билет в один конец, если ехать со стороны Украины. Такое могут себе позволить только наблюдатели ОБСЕ.
– Говоришь, что ночью еще бомбят. Атакуют населенные пункты, или только военные посты?
– У них нет стратегии бомбардировки, но чаще атакуют посты, чтобы держать украинцев в состоянии постоянного стресса. Кому-то это выгодно. Мы слышали одну атаку, но солдаты сказали, что она далеко, в 10 километрах, и что мы в безопасности. Бомбардировки сейчас не сравнить с теми, который были в период явного противостояния. Тогда был шум, установки Град запускали несколько ракет сразу, ужасно. Теперь срабатывает от запуска. После договора в Минске обе армии были вынуждены вывести танки и артиллерию.
– А в какой ситуации находятся украинские солдаты? У них еще есть боеприпасы для обороны?
– Есть мотострелковые отряды, солдаты в обычном обмундировании, снайперы, но это не значит, что если сказали отступить танкам и артиллерии, то они далеко отступили, они на доступном расстоянии и всегда наготове. Мы посетили и танкистов, и артиллеристов, они стоят на расстоянии 40-50 км от линии фронта. Танки в режиме ожидания ближе. Люди, как и солдаты, всегда максимум в 20 км.
«До перемоги»
– Какие моменты из пережитых там двух недель тебе врезались в память больше всего?
– Один из самых запоминающихся был момент, когда я увидел панно с портретами солдат, павших в одном из боев. Более 30 человек из 70, участвовавших в операции. Разбомбили танк, в котором они находились. То есть, только в этой операции были потеряны 10 команд танкистов, трое в одном танке. Увидел мальчика на этих 94, 95 панно. Остолбенел. Мне было стыдно в тот момент и обидно.
– А те живые, с которыми ты познакомился, они хотя бы служили до этого в армии, или все на ходу узнавали?
– Некоторые служили в армии, других мобилизировали. По-любому, прежде чем попасть в АТО, тебя готовят, не знаю точно как, но есть и те, у которых есть контракт, то есть речь идет об их карьере. Я взял интервью у одного мальчика 22 лет, подписавшим контракт на три года с армией, хотя он приехал туда по мобилизации. Он говорит, что будет стоять там столько, сколько понадобится, «до перемоги» (прим ред: до победы).
Другой запоминающийся момент был на западной границе села Широкино (на берегу Азовского моря), уже нежилого. Село расположено между солдатами-сепаратистами и украинскими. Естественно, в село мы не могли войти, потому что на другом конце стояли сепаратистские силы. Мы были с солдатами на кухне, и я решил взять интервью у одного из них.После беседы он сказал, что хочет мне кое-что показать. Я включил камеру и пошел за ним, последовал монолог на 10 минут одного из рожденных в Мариуполе, патриота с критическим мышлением, с объективным пониманием всего происходящего. Он рассказал, что солдаты не могут взвешивать правильно силы из-за закулисной игры властей. Затем мы пришли в центр какого-то летнего лагеря, обыкновенного пост-советского, какие у нас в Вадул-луй-Водэ. Все было разрушено, стены пробиты навылет пулями, окна разбиты, кое-где сломанные крыши. И во всем этом окружении он продолжал разговор о человеческом достоинстве и о том, насколько велика разница между наемником, пришедшим в чужую страну, и человеком, который провел хотя бы одно лето в этом лагере в конце 80-х. В итоге мы зашли в одно здание, а он, открывая одну за другой двери, как будто приглашал меня посмотреть на то, что было отнято у детей: обувь на полу, разворошенные кровати. Конечно, детей тут не было, когда были атаки, их эвакуировали, но все дальше по комнатам меня наполняли эмоции, и в последней комнате я увидел дырку огромную в крыше и все разрушено вокруг, включая пол. Когда вышли оттуда, картинка так и осталась у меня в голове…
– Ты снимал эти моменты и брал интервью, чтобы потом сделать документальный фильм?
– Да, вообще-то я хотел, чтобы люди просто говорили как можно больше без моих вопросов, чтобы получились истории. Удалось взять интервью у беженцев из ДНР, приехавших в Украину, у солдат, капелланов…всего более 10 интервью.
«Американцы приезжали учиться у украинцев»
– В 1992, во время передышек войны в Приднестровье, рассказывают, что ветераны, молдавские солдаты и их противники были днем друзьями, а врагами только ночью. Что тебе рассказывали солдаты из Донбасса о боях?
– К сожалению, в Донбассе не так. Там очень сильная борьба. Людей переполняет непонятная злоба, особенно у сепаратистов по отношению к украинцам.
– И как они видят решение этой проблемы?
– Все, с кем я говорил, считают, что невозможно ее решить, потому что Донбасс – это бомба замедленного действия, в период коммунистов многие представители криминального мира и люди без образования были отправлены туда. Но есть и другой момент: 50% не имеют мнения, они идут за теми, кого больше. В Донецке было больше сепаратистов, в Мариуполе – проукраинцев. Но вся эта серая масса идет больше за активистами, основное вложение украинцев – дети. Они – будущее и украинцы хотят, чтобы дети видели то, что происходит в стране и не забывали этого. Действительно, дети очень патриотичные там, они посылают рисунки, на которых радуги, солдаты с цветами и желают военным вернуться домой как можно быстрее и здоровыми.
– Для украинцев этот опыт незабываемый. Украина – единственная страна, находящаяся сейчас в состоянии войны с Россией. Что вынесли военные силы из этого конфликта?
– Когда конфликт начался, украинские силы не знали, как реагировать, чувствовалась пророссийская симпатия в высших военных кругах. Потом была сделана небольшая зачистка и сейчас многие военные – молодые люди, у которых есть и достоинство и военное образование, некоторые проходили подготовку в США. Получилось, что сепаратисты получили «гуманитарную помощь» из России, включая и волонтеров, или наемников, приехавших в сепаратистские батальоны, системы Град и танки, которые в ДНР, не производятся в Украине. Поэтому, это не военные трофеи, как некоторые полагают, а российское оборудование. В начале конфликта в Украину приезжали военные советники из США, чтобы помочь украинцам, но спустя год борьбы с сепаратистами и военными из российских войск, американцы приезжали уже учиться у украинцев.
Окончание интервью читайте в полной версии здесь.
Анна Герчиу
