И у нас в Бессарабии тоже такие есть, тоскующие по Еминеску и озабоченные его национализмом. Тип румын, которые ненавидели Еминеску всю свою жизнь, не исчез: они выжили и даже увеличились в количестве. Посмотрите телевизор, не видать разве там «ненависти и бездуховности, с жадным взглядом и опухшими физиономиями», которые вещают нам о родине, ценностях и принципах, молдавской государственности?!
…А Россия, кстати, до сих пор не вывела отсюда свои войска и своих агентов. В каждой клеточке нашего национального административного аппарата сидит по такому агенту, контролируемого Россией, но при этом некоторых из нас так беспокоит «национализм» и «радикализм» Еминеску. Кстати, не замечали, что наши политики знают из Еминеску только первую строчку стихотворения „Somnoroase păsărele”! А о другом Еминеску даже и слушать не хотят и чтобы и мы тоже ничего о нем не знали, – жаждут.
В противовес забвению, вот навскидку несколько вырезок из статей Еминеску в TIMPUL, некоторые его мысли о России и Бессарабии.
(TIMPUL, март 1878)
«И с тех пор (1812 год) и поныне насильственные методы применяются для искоренения румынизма и без непосредственно подавления. Администрация, церковь и школа являются полностью русскими, вплоть до того, что на Пасху нельзя петь на румынском „Hristos a înviat”.
Ничего нельзя писать на румынском; ничего написанное на румынском не может нигде выйти без того, чтобы не дать повод преследованиям; состоятельные люди боятся говорить у себя в домах на румынском, чтобы слуги не осудили их; одним словом, любая попытка румынской жизни остановлена, воспринимается с предубеждениями и даже наказывается.
Сотни лет румыны были, по крайней мере, косвенно, под контролем турок: но никогда при этом на протяжении веков турки не обсуждали румынский язык и румынскую национальную принадлежность. Зато под гнет славян, прямой, или косвенный, румыны попали, что привело к насильственному нарушению их естественного развития».
(TIMPUL, июнь 1878)
«Одним словом, от России мы ничего не принимаем. Нам не нужен ее особый патронат, и мы не требуем ничего, кроме того, что вправе требовать, с чистой совестью: полностью уважать подписанную с нами конвенцию. Ни сражаться за нас, никто не просил ее сражаться; у нее нет права иметь никаких дел с Турцией от нашего имени. Ни она за нас не воевала, ни мы за нее, а каждый за себя; она ради выполнения своего европейского мандата и ради побратимства за Дунаем; а мы за себя.
Таким образом, еще раз: мы не хотим слышать ни о каких соглашениях с Россией, мы не даем ей права ничего рассматривать от нашего имени, потому что ни мы ее этого не просили, ни европейские державы».
