С одной стороны, никто и не сомневался. Понятно, что Лазурке пришлось отвечать на вопросы. Вопросы с уже включающим в себя ответом и их присутствие в общественных дискуссиях нужны только потому, что некоторые не хотят признавать очевидность.
Ни у кого не должно быть сомнений. А в чем в данном случае сомнение? В Молдове переняли русское слово «сутки» („sutcă”), чтобы сказать о 24 часах. В румынском слово «ziua» (день) и так включает в себя понятие суток, но также обозначает и светлую часть дня. Поэтому молдаване заимствовали это слово, чтобы было понятно, что они говорят о 24 часах, а не, например, только о светлой части дня. Вот то же самое и с молдавским языком, только в пространственном обозначении. Когда говорят «молдавский» – это обозначает определенный акцент, присутствие русизмов и так далее. Это единственное отличие молдавского от румынского. Говорят молдавский, только чтобы отделить часть от целого. День, как светлая часть дня от целого дня.
А мы что можем сказать? Что день – это не сутки, а сутки – это не день? Что я сейчас пишу не на румынском языке? Что, приехав однажды из Румынии в Молдову, я перешла на другой язык? Хорошо, что посол Румынии не побоялся кривотолков публики. А как сказать на румынском, что тот язык, на котором молдаване говорят и пишут – не румынский?
