Во втором из шести томов своих мемуаров «Labirintul destinului. Memorii» («Лабиринт достоинства. Воспоминания»), торжественно представленных в конце прошлого года в академии наук, первый президент Молдовы рассказывает о приднестровской трагедии и своем участии в ней. Интересно сравнить воспоминания первого президента и верховного главнокомандующего с воспоминаниями первого министра обороны. Генерал Ион Косташ в книге «Дни затмения. Хроника необъявленной войны» приводит факты, которые противоречат изложенным Снегуром. Что рас сказали и о чем умолчали главные участники тех событий?
Верховный главнокомандующий приказал ввести армию в Бендеры…
«Бандитский беспредел сепаратистов, в ходе которого было много жертв, продолжался до 2 марта 1992 года, когда принял характер настоящей войны, – пишет Снегур. – В этот день Республику Молдова официально принимали в ряды ООН, и я возглавлял официальную делегацию нашей страны во время визита в Нью-Йорк. Во время церемонии на генеральной ассамблее ООН и водружения флага нашей страны перед входом в здание бывший тогда министр иностранных дел Молдовы Н.Цыу сообщил мне, что в Приднестровье вспыхнул «пожар», которого мы опасались, и прилагали все возможные усилия, чтобы его не допустить. Вооруженные приднестровские гвардейцы и казаки в этот день перекрыли все трассы на левом берегу Днестра возле Дубоссар и мосты на правый берег. Молдавские полицейские, находящиеся в селе Кочиерь, вместе с местными комбатантами отразили атаки гвардейцев и казаков…
Завершение церемонии не доставило мне радости. В Кишинев мы возвращались через Бухарест.
В аэропорту Отопень нас встретил румынский президент И.Илиеску. С ним мы обсудили возможное развитие конфликта и меры, которые необходимо предпринять для прекращения военных действий. Собеседник был более опытным политиком, он был одним из лидеров декабрьской революции 1989 года, поэтому я старался не пропустить ни одного его слова.
Илиеску поддержал меня морально, обещая обеспечить международную поддержку для решения конфликта. Мне предоставили специальный самолет для вылета в Кишинев.
Первые шаги, первые переговоры, которые я предпринял, были направлены на прекращение огня. Созданная специальная правительственная комиссия Молдовы во главе с А.Сангели подписала с приднестровскими властями договор, которым предусматривалось прекращение огня с обеих сторон. Одним из пунктов предусматривался отвод молдавских полицейских из населенных пунктов, отказавшихся перейти под юрисдикцию Приднестровья.
4 марта я пригласил И.Смирнова в Кишинев. Мы обсудили ситуацию и договорились о прекращении огня и разоружения сторон. На некоторое время боевые действия прекратились. Это был первый мой скромный поступок после возвращения в страну по прекращению вооруженных столкновений. Впоследствии военные столкновения возобновились.
Во время обсуждения ситуации в молдавском парламенте 9 июня в приемной премьера раздались два звонка из Госдумы России, в которых прозвучала угрозы отправить в Тирасполь 5 тысяч вооруженных всем необходимым афганцев для защиты региона.
Об этом поведал бывший тогда министр национальной безопасности А.Плугару. На тот момент у нас не было ни армии, ни сил для проведения военных операций с целью восстановления порядка в данной зоне. У нас не было даже средств для их создания.
Взбудораженные депутаты накинулись на бывшего министра МВД, министра обороны И.Косташа, обвинив его в том, что конфликт в Приднестровье возник из-за того, что полиция не применила силу в подобных ситуациях, имевших место ранее в Вулканештах, Бендерах и других регионах страны…
… Косташ был вынужден признать один из самых больших недостатков правоохранительных органов – недостаток оружия и других средств, необходимых для обеспечения порядка даже в мирное время. Эта ситуация досталась нам в наследство от советских времен. О ней знало руководство страны, но в тот момент мы опасались обсуждать эту тему.
Проблему вооружения удалось решить благодаря помощи Румынии, которая предоставила нам автоматы и бронетехнику. Это была удачная операция руководства страны, в которой были задействованы я и премьер Муравски. Взамен Румыния получила современный самолет-истребитель МИГ-29 из арсенала маркулештской военной авиабазы».
Через некоторое время боевые возобновились, во второй половине мая и в начале июня они достигли апогея. Каждый день с обеих сторон были многочисленные жертвы. Снегур пишет, что неоднократно предпринимал попытки мирным путем остановить кровопролитие, однако безуспешно. В молдавском парламенте спорили о путях решения конфликта.
В результате переговоров с приднестровской стороной удалось добиться прекращения боевых действий. 19 июня казалось, что начался этап окончательного мирного решения конфликта. Однако в Бендерах в этот день он разгорелся с новой силой. Между гвардейцами и молдавскими силами правопорядка началась перестрелка с применением ракетных установок. Гвардейцы и казаки вечером осадили полицейский участок в городе. На помощь своим коллегам выдвинулись молдавские полицейские из других населенных пунктов. Гвардейцы и казаки под их натиском спрятались в Бендерской крепости.
Около двенадцати часов ночи я приказал министру обороны, генералу Косташу оказать необходимую помощь полицейским, заблокировав мост на Тирасполь, чтобы не позволить 14-й армии ввести в Бендеры свою технику. Я долго обдумывал это решение, надеясь, что полицейские собственными силами справятся с этой задачей. Не хотелось вовлекать в вооруженный конфликт армию.
Прежде, чем принять решение, я спросил Косташа о способности молдавской армии поддержать полицейских. Ответ был утвердительным. От меня требовалось лишь отдать приказ. Ситуация с каждым часом накалялась, и у меня не было другого выхода – я разрешил ввести механизированный батальон солдат для блокирования моста между Бендерами и Тирасполем.
Операция по введению батальона молдавских военных в город была непродуманна с точки зрения тактики. На следующий день танки 14-й армии начали обстрел позиций молдавских войск, расположенные перед мостом. В спину из Бендерской крепости их начали обстреливать гвардейцы и казаки. В результате число погибших и раненых с молдавской стороны было намного больше, чем в предыдущих вооруженных столкновениях».
…А потом трусливо ушел в кусты
В 1990-1992 годах Ион Косташ руководил сначала МВД, затем минобороны. Вот как описывает он в своих воспоминаниях события тех лет.
«МВД предстояло стать главным штабом противодействия сепаратизму в событиях 1990-1992 годов. Другой силовой структуры на то время в республике не было. Для того, чтобы МВД стало эффективным инструментом правительства, предстояло многое сделать. Прежде всего, вооружить сотрудников. С первых дней я обнаружил, что большую имевшегося в наличии вооружения по указанию Воронина (бывшего министра МВД республики) вывезли в Россию и на Украину. На десятерых сотрудников МВД было три табельных пистолета Макарова, автоматов имелось еще меньше… Это была настоящая катастрофа. Как в такой ситуации мы могли противостоять общественным беспорядкам?! В сентябре 1990 года я решил обратиться за помощью к властям Румынии.
Встретился с президентом Румынии Ионом Илиеску. Обрисовал ситуацию, в которой мы оказались: сепаратисты Приднестровья и Гагаузии целенаправленно вооружаются при содействии России, армии у Молдовы нет, а полиция может противостоять сепаратистам разве что с кукурузными палками в руках…
Илиеску отдал распоряжение о передаче Молдове безвозмездно партии вооружения и боеприпасов. Однако это вооружение нужно было еще перевезти через границу (на тот момент – граница СССР). Особый груз – автоматы, пулеметы и пистолеты – был загружен в пять мощных автомобилей. На граничном поункте в Леушенах фуры были немедленно оцеплены вооруженным погранконвоем КГБ СССР…
Мы показали накладную, в которой груз был обозначен как вещевое снаряжение. Пришлось открыть фуры. Таможенники повыбрасывали ботинки и фуражки, которыми были замаскированы оружие и боеприпасы, и обнаружилась наша уловка. Начальник заставы тут же доложил в Москву. КГБ вышло на Снегура, и тот сразу же ушел в сторону, свалив все на меня, так что я оказался в роли «министра-контрабандиста».
В создавшейся обстановке я отдал приказ прибыть в Леушены бригаде полиции специального назначения. 150 бойцов прибыли туда с оружием и в бронежилетах к одиннадцати ночи. Я выехал на место и убеждал начальника погранзаставы пропустить груз, предназначенный для МВД. Выхода у меня не было, и я в категоричной форме потребовал в течение двух часов снять охрану фур, обещая, что в противном случае спецназу будет дана команда открыть огонь на поражение…
Из Москвы вновь вышли на Снегура, который ответил, что он якобы «не в курсе» и разберется с Косташем… Мне звонили Снегур и Ботнару (председатель молдавской госбезопасности), требуя сдать груз пограничникам. Спецназовцы в поддержку моего сценария сделали несколько выстрелов в воздух. Начальник заставы схватился за голову и попросил у меня расписку в том, что я везу оборудование и снаряжение для МВД.
Груз пропустили. Я распорядился сразу же от границы развезти оружие по районам, а утром, когда Снегур проснулся, доложил ему, что все разгружено, никаких «контрабандных» фур нет, и если какая-нибудь комиссия из Москвы приедет проверять – ничего не найдет».
Вот так молдавская полиция получила вооружение и боеприпасы. Снегур в своих воспоминаниях подчеркивает свою особую роль, умолчав о роли Косташа. О том, что Румыния впоследствии получила самолет-истребитель МИГ-29 из вооружения маркулештской военной авиабазы, генерал узнал позднее.
«Вооруженные столкновения в Приднестровье чередовались с многосторонними переговорами и попытками примирения сторон. Власть то шла на поводу у событий, то шарахалась в крайности, у лидеров не было стратегии сохранения единства страны и не было желания брать на себя ответственность, – пишет в своих воспоминаниях Косташ. – Ни силовым органам, ни местной власти никто не давал четких указаний, а если указания поступали, то вразброд: получалось, что от президента шла одна команда, от премьера – другая, от представителей политических группировок в парламенте – третья. Основная масса людей, от которых что-то зависело, никуда не выезжала и понятия не имела, что происходит в зоне конфликта. Во власти и в народе царил информационный вакуум, люди ждали политических решений, но сверху спускались одни постановления, составленные из общих слов…».
«…2 марта официально считается днем начала приднестровской войны. Чем сильнее разгорались боевые действия – тем больше накалялась атмосфера в столице. Народный фронт на митингах призывал к войне. Растерянный Снегур 16 марта без согласования с парламентом издал указ «О некоторых мерах по обеспечению государственной безопасности и общественного порядка на территории левобережных приднестровских районов РМ». Началась мобилизация резервистов. В возникшей неразберихе в тот же день по приказу Снегура без всякой необходимости арестовали в Одесской области бывшего командующего 14-й армии генерала Яковлева. Снегур санкционировал эту глупую акцию по совету Плугару, арест был произведен сотрудниками МНБ РМ. Разъяренный Яковлев три дня находился в следственном изоляторе, а затем был объявлен персоной нон грата и покинул в Молдове.
16 марта на всей территории Приднестровья было введено особое положение. Затем его ввел и Кишинев. Война была примечательна тем, что обе стороны были к ней не готовы. Армия у Молдовы была только на бумаге и вести боевые действия не могла. Доходило до того, что командирами взводов, рот и батальонов назначали офицеров школьных преподавателей начальной военной подготовки».
А вот как бывший министр обороны описывает бендерские события 19 июня 1992 года.
«Известие о штурме полицейского участка в Бендерах я получил примерно через полчаса после начала встречи с деятелями культуры, которая проходила с двух часов дня в здании министерства обороны. Главнокомандующий по телефону отдал приказ срочно направить в Бендеры войска для поддержки полиции. Если бы Снегур хотя бы вызвал к себе представителей силовых структур – был бы шанс обсудить создавшееся положение, все еще раз обдумать и взвесить… В военном отношении его действия были абсолютно непродуманными и безграмотными. По прошествии более двух десятков лет мне все еще неизвестно, кто именно так «мудро» посоветовал Мирче Снегуру ввязаться в бойню, не имея ни готового к ведению боевых действий министерства обороны, ни достаточных сил МВД, ни активного и профессионального МНБ…
…Приказ главнокомандующего Мирчи Снегура ввести армию в Бендеры осуждался и осуждается по сей день многими историками, военными, политиками, рядовыми гражданами с обоих берегов Днестра, в том числе участниками событий. Сам Снегур рад бы от него откреститься и свалить всю ответственность на подчиненных, но факт остается фактом – решение принимал он и никто другой. Впрочем, глава государства предусмотрительно не оставил никаких документальных следов… Преступно было атаковать город, который защищала мощнейшая российская армия, в то время как национальная армия, только формируемая министерством обороны, была совершенно не готова к боевым действиям такого масштаба и с таким противником, еще меньше она была готова к уличным боям в Бендерах, что считается одним из самых тяжелых видов войсковых операций».
Источник: www.vedomosti.md
